Новости

26.11.2012

Памяти протоиерея Михаила Осоргина

24 ноября 2012 года отошел ко Господу протоиерей Михаил Осоргин, сообщает портал «Поговорим о православии».

Митрофорный протоиерей Михаил Осоргин. Родился около 1925 г. Правнук протоиерея Михаила Михайловича Осоргина. Настоятель храма Покрова Пресвятой Богородицы и преп. Серафима Саровского в Париже в юрисдикции Архиепископии православных русских церквей в Западной Европе под омофором Константинопольского Патриархата (до 1994 г.). Окормлял также храм св. Пантелеимона при русском старческом доме в Гани и домовую церковь Святых равноапостольных Великих Царей Константина и Елены в Кламаре (Франция). Протоиерей. До 2000 г. служил в церкви Рождества Христова во Флоренции (Италия) (в юрисдикции Константинопольского Патриархата). В 2000 г. перешел вместе с приходом в юрисдикцию Московской Патриархии и стал настоятелем прихода св. Николая Чудотворца в Риме (Италия). Митрофорный протоиерей. После ухода на покой проживает в пригороде Парижа. Исполняет обязанности настоятеля церкви свв. Константина и Елены в г. Кламар близ Парижа (Франция).

О семье Осоргиных рассказывает протоиерей Савва Михаилидис — публикация в журнале «Православие и современность»

Протоиерей Савва Михаилидис с волшебного острова Кипр едет в Россию, в Калужскую глубинку, в безвестное село — и принимает решение возродить в этом селе разрушенный храм. Он воспринимает это как свой долг перед удивительной женщиной, русской дворянкой, монахиней Серафимой (Осоргиной), научившей его в свое время русскому языку, и ее близкими — семьей Осоргиных, старинным русским родом, в котором были и святые, и священники, и мученики, и просто добрые, интеллигентные люди…

Если бы не священник с Кипра — кто бы рассказал нам о них, кто еще взялся бы восстанавливать эту церковь в калужском селе?

Дым Отечества…

Семья Осоргиных в Сергиевском 28 августа 1906 года. Мальчики одеты в форму студентов Московского университета. Слева направо: Лиза, Михаил Михайлович, Софья, Михаил, Ульяна, Сергей, Мария, Георгий, ТоняМое путешествие в бывшее имение семьи Осоргиных в селе Кольцово Калужской губернии (до революции оно называлось Сергиевское, а еще раньше — Карово) началось в день праздника Воздвижения Честнаго Креста Господня. В Калугу вместе с моей спутницей, византологом Александрой Никифоровой, мы отправились на рассвете с Киевского вокзала. Нам хотелось попасть на праздничную литургию.

За два с половиной часа мы добрались до Калуги и к началу службы были в соборе святых жен-мироносиц. После Божественной литургии настоятельница Казанского женского монастыря игумения Анастасия (Мордмиллович) предоставила нам монастырскую машину — Кольцово находится в сорока километрах восточнее Калуги.

Вскоре после выезда из города я приметил указатель на Авчурино, имение Полторацких, соседей Осоргиных, живших выше по течению Оки. Если судить по пасторальной картине «Авчурино» 1846 года из собрания Государственного исторического музея в Москве, это имение было одним из прекраснейших в России.

Многие знаменитые усадьбы рассеяны по берегам Оки и ее притоков к югу от Москвы. Некоторые из них связаны с именами выдающихся русских писателей. Недалеко от Калуги находится Полотняный Завод — усадьба Гончаровых, где жила будущая супруга Александра Пушкина, Наталья Гончарова. Знаменитая Ясная Поляна Льва Толстого расположена возле Тулы. Южнее было Кропотово, имение отца поэта Михаила Лермонтова. В Тульской губернии находилось и Дареево, усадьба врача Михаила Достоевского, отца Федора Достоевского. Великий писатель в детские годы оказался свидетелем жестокого отношения отца к крепостным, а также испытал на себе доброту крестьян. Около Серпухова сохранилось небольшое поместье, которое купил в 1892 году Антон Чехов. Севернее Орла — Спасское-Лутовиново Ивана Тургенева, который своими «Записками охотника» как никто другой способствовал отмене крепостного права…

До районного центра Ферзиково (это тридцать четыре километра от Калуги) дорога хорошая. Оставшуюся часть пути, от Ферзикова до Кольцова, с трудом можно назвать автодорогой. Все попытки водителя объехать огромные ямы, зияющие в ней, успеха не имели.

Мы достигли Кольцова к вечеру. Я так долго искал это место! Село раскинулось на холмистом берегу Оки. Здесь, в этом красивейшем уголке России, провела детские и юношеские годы моя учительница русского языка монахиня Серафима (в миру Антонина Михайловна Осоргина) (1901–1985). Мы познакомились во Франции. Тогда молодой студент Русского богословского института святого Сергия в Париже[1], я был ее учеником с 1971 по 1973 год в русском Покровском монастыре в бургундском селении Bussy en Othe, в двухстах километрах южнее Парижа. Это была самая лучшая и любимая учительница в моей жизни.

Антонина Осоргина — младшая из семерых детей Михаила Михайловича Осоргина (1861–1939), последнего владельца Сергиевского, губернатора Гродно, Тулы, позднее — священнослужителя Русской Православной Церкви во Франции[2], и Елизаветы Николаевны, урожденной княжны Трубецкой (1865–1935). Род Осоргиных прославила праведная Иулиания (Осорьина) Лазаревская, или Муромская (1535–1604). Жизнеописание святой Иулиании, составленное ее сыном Каллистратом, относится к выдающимся памятникам русской литературы. Ее мощи сегодня почивают в храме Николы Набережного в Муроме.

Антонина Михайловна преподавала русский язык и литературу нескольким поколениям детей русских эмигрантов в школе, которую основала и которой руководила в Париже. Среди русских, живущих в Западной Европе,— мирян, священников и даже епископов — много выпускников этой школы.

«Я раскрыл книгу Сергея Шмемана на странице, где был помещен генеральный план усадьбы, и попытался сориентироваться на местности»Я был одним из последних учеников матушки уже тогда, когда она приняла монашеский постриг в Покровском монастыре. Помню, как летом мы сидели в монастырском саду и разговаривали. Я был нетерпеливым учеником, но у нее было огромное терпение! Однажды она разбирала со мной маленький рассказ А.И. Солженицына «Утенок». И хотя прошло почти сорок лет, я очень хорошо запомнил этот прекрасный рассказ. Я искал в Москве книгу с этим рассказом и, слава Богу, нашел.

Матушка Серафима вела, на мой взгляд, святую жизнь. Христианское воспитание и благочестие соединялось в ней с подлинным аристократическим благородством. Это удивительное сочетание редко встречается сегодня. За все время моего двухлетнего пребывания в Бюсси, насколько я помню, она только один раз повысила голос. Когда мы проходили мимо церкви села, я обратил внимание на то, что она перекрестилась. «Матушка,— изумился я,— но ведь это же католическая церковь!».— «Это храм Божий»,— ответила она тоном, не предполагавшим возражений.

Сожалею об одном: что не расспрашивал свою учительницу о тех тридцати годах, которые она провела в России! В то время ничего не слышал я ни о Сергиевском, ни о брате матушки Георгии Осоргине (1893–1929), который закончил свой путь на Соловках. Позднее в книге «Архипелаг ГУЛАГ» я прочел трогательную историю о встрече Георгия Осоргина со своей супругой, урожденной княжной Александрой Михайловной Голицыной (1900–1991), в Соловецком концлагере перед его расстрелом[3]. Уже тогда я подумал, что речь идет о ком-то из знакомой мне семьи Осоргиных, но не понял, что о родном брате моей учительницы.

Несколько лет тому назад я нашел в Москве очень интересную книгу, где было много информации о семье Осоргиных. Это был сборник воспоминаний об игумении Фамари (Марджановой)[4], в который вошла и блестящая статья матушки Серафимы: игумения Фамарь была ее духовной матерью. Несмотря на множество примечаний об Осоргиных, упоминания об их фамильном имении я там не нашел. Только летом 2005 года в Париже наткнулся на экземпляр французского издания книги Сергея Шмемана о Сергиевском, его истории и жизни семьи Осоргиных здесь[5]. Автор книги — сын выдающегося русского богослова протопресвитера Александра Шмемана, внук Сергея Михайловича и правнук Михаила Михайловича Осоргиных. Так, благодаря книге Шмемана, я оказался в Сергиевском.

Прошлое и настоящее старинной усадьбы

«Внутри колокольни в уголочке стоят иконы и цветы. Как позднее мне рассказали, люди приходят сюда помолиться»Наша машина остановилась около колокольни Покровской церкви бывшей усадьбы Осоргиных. Лишь она сохранилась от великолепного храма, который построила в начале XIX столетия супруга первого владельца имения Мария Кар (скончалась в постриге как монахиня Евпраксия). Колокольня, с колоннами и фронтонами, даже сильно разрушенная и поросшая кустарником, не потеряла своего былого величия. Некогда на колокольне звонили десять колоколов, самый большой из которых весил две с половиной тонны. Конечно, все они «пали жертвами» кампании по изъятию металлов в первые годы советской власти. Нет уже и большого стеклянного креста, который увенчивал колокольню. Установленный в 1900 году, он проливал свет на всю округу. Сейчас от него остался один металлический каркас.

Внутри колокольни в уголочке стоят иконы и цветы. Как позднее мне рассказали, люди приходят сюда помолиться.

От главного храма Покрова, воздвигнутого в 1810 году, не сохранилось ничего. Ничего неизвестно и о судьбе иконы святой Иулиании Лазаревской с частицей ее мощей. Пропал и гроб Марии Кар, стоявший внутри церкви. Местная краевед Александра Трунина рассказала Сергею Шмеману о том, как несколько лет тому назад рабочие копали на месте церкви и нашли скелет. Сохранились фрагменты черных одеяний, драгоценные перстни на пальцах. Перстни скоро «исчезли», а черепом на глазах у всех деревенские мальчишки играли в футбол[6].

В ста метрах от колокольни находится липовый парк усадьбы…Я раскрыл книгу Сергея Шмемана на странице, где был помещен генеральный план усадьбы, и попытался сориентироваться на местности. В нескольких десятках метров от колокольни располагалась приходская школа. Сейчас это дом отдыха Калужского турбинного завода, нынешнего владельца усадьбы. К нам подошли две женщины, сотрудницы дома отдыха, Лидия и Тамара. В какой-то момент я произнес: «Они разрушили церковь и оставили колокольню…». Лидия, которая читала книгу Сергея Шмемана, отреагировала незамедлительно: «Но это же не мы разрушили церковь!».— «Да, я знаю,— отвечал я ей,— я вас не виню».

Церковь в Сергиевском существовала вплоть до 1952 года. Тогда коммунистические власти велели ее снести, мотивируя тем, что «требовался кирпич для сооружения склада». Святотатство осуществил пьяный деревенский мужик Прохор, который менял сотню кирпичей на литр водки. Когда Прохор разобрал храм, старики-сельчане пригрозили ему, что если он тронет колокольню, ему не сносить головы. Так колокольня была спасена, а Прохор помер во время очередного запоя у себя дома[7].

Липовая аллея в Сергиевском Мать Серафима, которая ушла последней из детей Михаила Осоргина, не знала ничего о разрушении церкви. В 1982 году матушка написала: «Цела ли церковь в Сергиевском? Мы знаем, что в 1931-м году она была еще цела, но с тех пор никаких сведений не имеем»[8].

В ста метрах от колокольни находится липовый парк усадебного дома. Первый раз в моей жизни я видел целый «лес» высоких старых лип. Парковой ограды больше нет, но главная аллея, пересекающая весь парк, различима по сей день. Особенно хороша трехсотметровая лиственничная «Аллея любви».

Нам пришлось приложить немало усилий, чтобы посреди густой чащи отыскать бугорки с кирпичами и другими строительными материалами. Это все, что осталось от внушительных размеров усадебного дома-крепости, построенного полководцем времен Екатерины Великой Василием Каром (1730–1806)[9]. По данным на 1841 год, в состав владения размером 8327 гектаров входили леса, поля, ручьи и восемь деревень, где проживало 600 душ крепостных крестьян. Сын полководца, Сергей Кар, продал в 1843 году отеческое имение весьма странным образом. Однажды он играл в карты в Английском клубе в Москве и вдруг на всю залу громко воскликнул, что продает имение за шестьсот тысяч рублей. Тотчас послышался ответ: «Покупаю!». Так Сергиевское перешло во владение к Михаилу Герасимовичу Осоргину, дедушке последнего владельца имения Михаила Михайловича Осоргина[10].

Далеко от дворянского гнезда

Учащиеся церковно−приходской школы, построенной в 1887 году. Лето 1916 годаМихаил Осоргин и его семья были изгнаны из Сергиевского в октябре 1918 года как «враги и эксплуататоры народа». Усадьба полностью разрушена пожаром в 1923 году. Официальная версия такова: поджог устроили реакционеры, члены шайки и бывшие белые. На самом же деле все обстояло иначе. Крестьяне ненавидели сельскую коммуну, которая оккупировала усадьбу после революции и завладела лучшей землей и техникой. Поэтому они подожгли здание, в котором жили коммунары, в то время как те уехали праздновать Первомай[11].

Насколько любили свой народ «хорошие» революционеры и насколько его эксплуатировали «плохие» дворяне — тема многих исторических исследований. Но мы знаем точно, что Михаил Осоргин, как глубоко веруюший человек, не был равнодушен к нуждам крестьян. Он организовал приходскую школу в Сергиевском (1887), создал братство святой Иулиании для помощи нуждающимся прихожанам (1893), предлагал большую часть земли крестьянам по ничтожным ценам (1905)[12].

Нина Семенова, уроженка Кольцова, жившая впоследствии в Москве, успела до своей кончины в 1993 году передать Сергею Шмеману воспоминания о детских годах, проведенных в Кольцово. Она рассказала, как в 1914 или 1915 году сгорела изба одного из крестьян, Дмитрия Дронова. Несчастный случай произошел из-за неосторожности его сына. На место трагедии приехал Осоргин на дрожках. Он снял с себя пальто и шапку и протянул их убитому горем крестьянину со словами: «Вот, возьми пока, а построиться я помогу!»[13]. Другой рассказ Нины Семеновой еще ярче живописует характер Михаила Осоргина. Это его прощание с крестьянами после изгнания Осоргиных из Сергиевского в октябре 1918 года: «Он стоял на одной из подвод, на которые были погружены вещи. Михаил Михайлович сказал небольшую речь народу, окружавшему подводы. Мне в ту пору было тринадцать лет, и из всего, что он говорил, я запомнила следующее. Он указал на все, что окружало его: центральное здание, флигеля, липовый парк, и сказал: „Я знаю, что это преходяще. Берегите все. Здесь может быть замечательный санаторий или лечебное учреждение. Используйте его, но не разрушайте!” (уже в годы Первой мировой войны Осоргины использовали свой дом как лазарет.— Прим. авт.). В то время повсюду жгли усадьбы. Многие женщины плакали. Он поклонился на все четыре стороны и сказал: „Простите меня, если когда-нибудь причинил вред или обидел кого-то из вас”. Крестьяне утирали слезы. Наконец, подводы тронулись. Многие провожали Осоргиных до железнодорожной станции в Ферзиково и помогли погрузить вещи в поезд»[14].

После изгнания из Сергиевского Осоргины жили в окрестностях Москвы. А в 1931 году им удалось с помощью Екатерины Пешковой, супруги Максима Горького, получить паспорта и уехать в Париж, где они встретили трех своих старших детей — Михаила, Сергея и Софию — и своих внуков. В 1931 году за границу выехали тринадцать из Осоргиных. Это старшие Осоргины (родители), две их незамужние дочери — Мария (прекрасная художница; книга с ее рисунками, выполненными с 1918 по 1930 год, вышла в Москве в 2006 году[15]) и Антонина; еще одна дочь Осоргиных — вдова Ульяна Михайловна Самарина и пятеро ее детей, Александра Голицына, жена расстрелянного Георгия Осоргина, с их двумя детьми. Из тех тринадцати эмигрировавших за рубеж Осоргиных на сегодняшний день живы трое: протоиерей Михаил Осоргин[16], сын Георгия Осоргина и Александры Голицыной, и двое из детей Ульяны Михайловны Самариной: Михаил Сергеевич Самарин и Ульяна Сергеевна Самарина. В настоящее время к изданию готовится книга воспоминаний протоиерея Михаила Михайловича Осоргина-старшего; воспоминания записаны его родными и собраны внучкой Ульяной Сергеевной[17].

Доколе будет молчать колокол?

Смеркается. Пора отдохнуть. Я вошел в свою комнату в доме отдыха. Впечатления и острые переживания этого особого для меня дня не давали сомкнуть глаз. Прежде всего, я чувствовал глубокую скорбь о разрушениях, которые увидел собственными глазами. Наугад я раскрыл книгу Шмемана и наткнулся на текст, который точно отвечал состоянию моей души. Его автор — князь Григорий Николаевич Трубецкой (1873–1929), бывший российский посол в Сербии и член Поместного Собора (1917), который был свояком Михаила Осоргина. Трубецкой пишет: «Утрата таких очагов (как Сергиевское.— Прим. авт.), хотя бы они были малочисленны — а может быть, именно потому, что их немного,— была невознаградимой потерей для России. И только одно утешает, что не могут бесследно погибнуть добрые семена, которые долгие годы сеялись на благодатной почве. „Память их из рода в род”»[18].

Трубецкой верно предвидел, что духовное наследие этой христианской семьи переживет силы ненависти и катастрофы, которые уничтожили ее Сергиевское. И все же остается вопрос для всех нас, кто соприкоснулся с семьей Осоргиных или узнал о ней из книг: сделаем ли мы что-то, чтобы вернулась церковная жизнь в Сергиевское, или будем оплакивать его участь на руинах разрушенного храма?

Я помолился в разбитой колокольне о том, чтобы Господь сподобил меня восстановить великолепную церковь Сергиевского, в которой многие поколения русских аристократов и крестьян служили вместе «Царю всех». Меня радует, что есть в России люди, которые думают о церкви в Кольцове. Недавно я получил интересную статью из России «Осоргинское благочестие»[19]. Ее авторы — краевед Людмила Паутова и журналист Наталья Пестова — пишут: «Вопрос о восстановлении Покровского церковного комплекса остается насущным по сей день. Во-первых, это духовно оздоровило бы большое село, а во-вторых, мы отдали бы достойную дань памяти славному древнему роду Осоргиных, который даровал миру святых, Христовых мучеников, священников и монахов».

Фото из архива Сергея Шмемана
и протоиерея Саввы Михаилидиса

Биографическая cправка

Протоиерей Савва Михаилидис — священник русского прихода святого Стилиана, Лимаcсольская митрополия, Кипр,— родился 9 ноября 1947 года в городе Лимассоле. Грек по национальности, он свободно общается на многих языках, но испытывает особую любовь к русскому языку и к России. Его интерес к России возник еще в школьные годы, в начале 1960-х годов, когда он начал читать в греческом переводе произведения Достоевского и Толстого. Впоследствии, уже будучи студентом богословского факультета Афинского университета, он стал учить русский язык самостоятельно по книгам и пластинкам. После окончания факультета в 1970 году шесть месяцев жил в русском монастыре великомученика Пантелеимона на Афоне. Затем уехал во Францию для учебы в Русском Богословском институте святого Сергия в Париже. С 1971 по 1973 год работал в русском монастыре Покрова Пресвятой Богородицы в местечке Бюсси в Бургундии и одновременно брал уроки русского языка у матушки Серафимы (в миру Антонины Михайловны Осоргиной, 1901-1985).

Вернувшись на Родину, отец Савва работал учителем Закона Божия в средней школе до своей хиротонии в 1995 году. В 2001 году митрополит Лимассольский Афанасий по просьбе русских верующих назначил его настоятелем русского прихода митрополии Лимассола.

В 2003 году русский приход на Кипре организовал Центр реабилитации для жертв сексуальной эксплуатации, где обманутым девушкам, в основном из стран бывшего Советского Союза, помогают устроиться на честную работу на острове или вернуться на родину.

В 2008 году Русская Православная Церковь наградила отца Савву орденом преподобного Сергия Радонежского III степени.

[1] Свято-Сергиевский богословский институт основан в 1925 году. Старейшая православная богословская школа в Западной Европе, оказавшая огромное влияние на духовное становление Русского Зарубежья.

[2] Протоиерей Михаил Осоргин, родился в 1861 году. Эмигрировал с семьей в Париж в 1931 году. Диакон (1931). Священник (1931). Настоятель домовой церкви свв. Константина и Елены в г. Кламар (Франция). Скончался 15 декабря 1939 году во Франции. Вот как вспоминал о нем митрополит Евлогий (Георгиевский), с 1921 года бывший управляющим русскими православными приходами Московской Патриархии в Западной Еврпопе: «Старец он хороший, чистой души, ревностный в служении… Пастырь добрый, евангельский…» (Путь моей жизни. Воспоминания митрополита Евлогия (Георгиевского), изложенные по его рассказам Т.Манухиной. М., 1994. С. 431-432.)

[3] Солженицын А. Архипелаг ГУЛАГ. Париж, 1974. Т. 2. С. 42-43. О Георгии и Александре писали и другие: Сергей Шмеман (см. прим. 5), Сергей Голицын (Записки уцелевшего. М., 2006), Олег Волков (Погружение во тьму. М., 2007), Дмитрий Лихачев (Воспоминания. М., 2007).

[4] «Детки мои любимые…» Схиигумения Фамарь (княжна Марджанова). Письма. Стихи. Воспоминания / Сост. С. Фомин. М., 2002.

[5] Оригинальное издание осуществлено на английском языке: Serge Schmemann. Echoes of a Native Land, Two Centuries of a Russian Village. New York, 1999 (первое издание 1997). Книга переведена также и на русский язык: Шмеман С. Эхо родной земли. Двести лет одного русского села. М., 2005 (первое издание 2003).

[6] Serge Schmemann. Echoes of a Native Land… P.7, 8, 71-73, 103.

[7] Там же. C. 44.

[8] Обращение матери Серафимы, старшей в роде Осоргиных, ко дню памяти святой и праведной Иулиании (Осорьиной) Муромской, 3 октября 1982 года (неизданное письмо матушки Серафимы к родным).

[9] Полководец Василий Кар был обвинен в том, что бросил своих воинов во время Пугачевского восстания, за что был разжалован. Кара «обессмертил» Пушкин в своем произведении «История Пугачевского бунта».

[10] Serge Schmemann. Echoes of a Native Land… P.74-75.

[11] Там же. C.10-12.

[12] Там же. С.103, 123, 170-172, 174, 218. По причинам, не зависевшим от воли Осоргина, немногие крестьяне использовали возможность подешевле купить землю. Он предложил установить новые отношения между землевладельцем и крестьянами, которые обрабатывали его землю по договору. Осоргин, по его собственному выражению, имел целью превращение местных крестьян в «соседей-владельцев» (см.: Serge Schmemann. Echoes of a Native Land… P.170-171).

[13] Там же. С.177.

[14] Там же. С.11.

[15] Подмосковная Измалково. Владельцы, родственники, друзья и гости Измалкова и Лукина в рисунках Марии Осоргиной 1918-1930. М.: «Индрик», 2006.

[16] Протоиерей Михаил Георгиевич Осоргин (род. 1925) — правнук протоиерея Михаила Михайловича Осоргина. Был настоятелем православных храмов во Франции и в Италии, находящихся под омофором Константинопольского Патриархата. В 2000 году вместе с приходом церкви Рождества Христова во Флоренции (Италия) перешел в юрисдикцию Московской Патриархии и стал настоятелем прихода свт. Николая Чудотворца в Риме (Италия). Награжден митрой. После ухода на покой проживает в пригороде Парижа. Исполняет обязанности настоятеля церкви свв. Константина и Елены в г. Кламар близ Парижа (Франция).

[17] Подмосковная Измалково… С.11, 264-266.

[18] Трубецкой Г. Годы смут и надежд 1917-1919. Монреаль, 1981. С. 68. Также см.: Serge Schmemann. Echoes of a Native Land… P.10.

[19] Калужские Губернские Ведомости. 2007. 15 ноября.

Журнал «Православие и современность» №11 (27), 2009год